Марина с дочерью, второклассницей Светой* подолгу сидит над домашними заданиями по латышскому. На написание пары предложений уходит больше часа.
Марина отдала свою дочь в латышский садик, и с разговорным латышским у девочки все в порядке. «Но в старшей группе обнаружились проблемы с чтением и письмом, — рассказывает женщина, — ребенку трудно различать буквы и складывать их в слова. В садике посоветовали начать учебу в школе на родном языке: иначе, мол, читать не научится».
Света и сейчас путает русский и латинский алфавиты. Марина водит дочку к логопеду, от которого узнала, что в классе логопедические проблемы, усложняющие освоение как родного, так и неродного языка, диагностируются иногда у трети первого класса.
Елена Осипович переехала с семьей в Латвию из России год назад. Ее дочь, пятиклассница Алиса, учит латышский с четвертого класса. Мама с дочкой изучают латышский вместе, точнее, сначала разбирается в новом материале мама, потом пытается объяснить его дочке. «Изучать латышский язык достаточно трудно, — говорит Елена, — и на домашнее задание уходит много времени, потому что очень мало материалов. Если родители не знают латышский, ребенок самостоятельно выучить его не может. Учебники не предназначены для самостоятельной работы. Они написаны для детей, уже владеющих языком. В текстах встречается грамматический материал, которые дети еще не проходили по программе к пятому классу. Никакие правила не объясняются, и если учитель во время урока не смог донести до ученика материал, то потом тот не может восполнить пробелы. Материала нет и в интернете».
Школьники не учатся и разговаривать по-латышски. В результате в классе по-латышски могут говорить только дети, посещающие частные занятия.
Алисе полагается два дополнительных часа индивидуальных занятий в неделю, но они практически бесполезны, говорит Елена: «Большую часть времени учительница разговаривает с дочкой на латышском языке, и та не понимает, о чем идет речь». С начала учебного года Алиса посещает платные курсы, на которых дети занимаются в маленьких группах по три человека. «Остальные дети в группах родились и росли в Латвии, но обладают теми же познаниями, что и мы, только что приехавшие».
Учителей ищут везде
Стандартная цена индивидуального урока латышского языка на сайте объявлений SS.com – 10 евро за час. Уроки дают школьные учителя, преподаватели вузов и студенты. На известном родительском форуме KKM русские родители школьников активно делятся контактами репетиторов по латышскому – в личных сообщениях и даже в открытом доступе. Нам порекомендовали учительницу Эрику Жановну, бывшую школьную учительницу латышского. Согласно отзывам, иногда к ней даже выстраивается очередь на год.
Эрика Жановна, вышедшая на пенсию уже 20 лет назад, говорит, что берет учеников редко. Сама их не ищет, помогает тем, кто обращается за помощью. Преподает у себя дома, ученики ездят к ней со всего города. Берет «сколько люди могут заплатить». Занимается с детьми по их школьному учебнику. Эрика Жановна не видит проблем в нынешней школе: «У всех людей разные способности к языкам».
В начальной школе для нацменьшинств на изучение латышского языка отведено шесть часов в неделю. В четвертом классе один из них отводится под латышскую литературу, в пятом уроков литературы становится два, затем постепенно убывают уроки языка: к завершению основной школы их остается три. То есть, латышский все школьники до 9 класса изучают практически каждый день. Но достаточно ли эффективно?
Источник: IZM
Виноваты книги?
Елизавета Кривцова в латышской среде известна как депутат юрмальской думы от «Согласия» и агент влияния Кремля согласно отчетам Полиции безопасности, а русские знают ее как юриста и борца за школы нацменьшинств. Кривцова входит в Консультативный совет по вопросам национальных меньшинств и проблемами образования, не только в русских, но и в латышских школах, занимается около десятка лет.
Она считает, что у программы преподавания латышского языка в русских школах, или LAT2 (латышский язык как второй язык) множество симптомов болезни. Приведенными ниже примерами с Кривцовой поделились родители в группе Фейсбука. На ее просьбу отозвались примерно 1000 человек.
Елизавета Кривцова Источник: Юрмальская городская дума
Первый симптом – плохие учебники. Активистка считает, что отчасти виной тому проектное финансирование: в бюджет не заложена возможность постоянного мониторинга и совершенствования методики. Государство заказывает Агентству латышского языка и фактически финансирует издание учебных средств с 1 по 9 классы школ меньшинств кампаниями.
Частным издательствам невыгодно выпускать учебники для lat2 — целевая аудитория невелика – объясняет в интервью Re:Baltica главный специалист агентства Винета Вайваде. Цена рассчитывается по формуле, утвержденной правилами Кабинета министров, и она значительно ниже, чем, если бы книги выпускали издательства. Выпущен уже второй комплект и начата работа над третьим поколением учебной литературы.
Учительница латышского языка 22 рижской средней школы Илута Рейтере, которая участвовала в создании учебных пособий для «школ выходного дня» диаспоры, признается, что книги для lat2 практически не использует: «В них нет системы! В первом классе я сама готовлю листочки с материалом по очередной теме и проверочными работами. Получается, что за учебный год ты издаешь целое учебное пособие!»
В 4-9 классах она использует учебники и рабочие тетради для основной школы латышского языка, копируя отдельные страницы и раздавая в классе: «Там отличные задания, темы выстроены последовательно, и они намного проще».
Tворческий подход к использованию учебного материала увеличивает нагрузку на учителя и ведет к профессиональному выгоранию. Поэтому многие пользуются стандартным комплектом, не беспокоясь о том, осилят ли ученики домашнее задание. «В большинстве случаев ребенок домашнее задание по латышскому сам сделать не может, — свидетельствует Кривцова, — Обычно родители тратят на помощь ему час-полтора. При этом с английским языком ребенок справляется самостоятельно».
Три синонима к «стрехе»
Первая претензия к учебникам — слишком сложная лексика. Создается впечатление, говорит Кривцова, что авторы стремятся познакомить школьников с латышскими обычаями, культурой и литературой, но не научить языку. Родители школьников, особенно маленьких, жалуются, что переводы слов из заданий порой невозможно найти не только в школьном словаре, но и в интернете, и даже латышские друзья не знают, что они обозначают.
Бурные дискуссии в группе Фейсбука вызвало задание к «Белой сказке» Иманта Зиедониса из учебника для 3 класса. В тексте выделено слово “pažobele” (на русский переводится как «стреха»), и предлагается найти к нему три близких по смыслу слова. «Какого словарного запаса мы ожидаем от третьеклассника? — задает риторический вопрос Кривцова, — ребенку предлагается найти синонимы к совершенно не известному ему понятию. У маленького человека такое задание вызывает отчаяние. Ни русские, ни латышские родители, с которыми мы его обсуждали, не смогли придумать больше одного. Мы консультировались со специалистами Агентства государственного языка, они сказали, что непрямых синонимов можно найти больше. Но и им пришлось поломать голову. Очевидно, человек, который придумал такое задание, думал не о детях, а о своих литературных пристрастиях».
Нет связи с другими предметами
Еще один «симптом» болезни lat2 – ее несогласованность с программами по другим предметам.
«Учебники для 1-3 классов толстенные, и к ним еще прилагаются две рабочие тетради. Как первоклассник, который на уроках родного языка еще выводит буквы, может за урок прочесть текст формата А4, выучить времена года, месяцы, дни недели, числительные к ним, которые он должен уметь прочесть?»
Посадить бы их на неделю в класс!
Недовольство вызывает и коммуникативно-лексический подход, положенный в основу учебников. Илута Рейтере считает, что в Латвии он утратил актуальность: «Грамматику нужно закладывать в начальных классах. Но в учебниках ее практически нет, разве что кое-где случайные правила под биркой «Вспомни!» Получается, что слова дети знают, но не могут их сочетать. Они все употребляют в начальных формах: «Es lasīt grāmata». Коммуникативный подход применяется для обучения иностранцев. Если такой учебник выходит в Германии, он достигает своей цели – как можно скорее научить приезжих выражать на немецком языке простейшие мысли. Однако нынешние русские школьники и без наших усилий бегло говорят по-латышски. Перед нынешним учеником ставится другая задача: он должен владеть языком как его носитель, то есть, выражаться не просто бегло, но грамотно, не только свободно говорить, но и писать. На экзамене в 12 классе конечный результат проверяется в письменном виде».
Заключительные экзамены все двенадцатиклассники сдают на латышском. К тому же в школах нацменьшинств экзамен по латышскому языку такой же, как у латышских школьников, для которых этот язык родной.
«Мы констатировали, что учителям не нравится коммуникативный подход, — оппонирует Винета Вайваде, — и они и не используют его в работе. Это большая проблема. Родители тоже против, они связывают грамматический подход с таблицами (склонение, спряжение и прочее) и считают их большим подспорьем. Но мы не можем ограничиться заучиванием таблиц, потому, что у школьника одновременно и сразу возникает множество языковых потребностей: нужно уметь спросить, рассказать, отказать, о чем-либо договориться. В учебниках нет привычной последовательности грамматических тем, но есть система перехода от простых функций к сложным. В мире грамматический подход нигде уже не используют, и мы к нему не вернемся».
Рейтере видит причины этих несовершенств в оторванности авторов программ и учебной литературы от реального педагогического процесса. «Директор призывает меня высказывать замечания в Агентстве латышского языка, — сетует учительница, — Там собирают мнения коллег со всей Латвии, но они никогда не учитываются. Автор учебников для 1-3 классов – Зента Анспока, моя университетская преподавательница. Она отличный преподаватель вуза, но ни одного дня не проработала в русской школе!».
Вайваде возражает: обычно агентство заказывает серию учебников команде из 3-4 человек, в которую помимо вузовского специалиста по педагогике привлекаются практикующие учителя. Не являются исключением и учебники для 1-3 класса: все три соавтора Анспоки преподавали латышский язык в русских школах. «Я не утверждаю, что учебники выдающиеся, — говорит она, — Они не прошли достаточной апробации, в основном из-за нехватки времени. Но я не согласна с тем, что по ним нельзя учиться».
Три Марии Ивановны
Еще один «симптом болезни» lat2 — это нехватка учителей. «За год может смениться три учителя – рассказывает Кривцова, — Из них только один способен толком чему-то научить. Около 60% учителей — предпенсионного возраста, молодые специалисты в школу работать не приходят. Много жалоб на то, что латышский преподает «Марья Ивановна». Почему из трех учителей латышского три «Марьиванны»? Почему носители языка не идут в русские школы?»
Директор Ринужской средней школы Денис Клюкин из общения с коллегами выяснил, что учителя латышского – носители языка, работающие в русских школах, порой подвергаются в своей среде осуждению на бытовом уровне вплоть до семейных конфликтов. «Это результат влияния общего политического фона в стране, — считает он, — и это происходит, несмотря на то, что мы пытаемся быть святее Папы Римского и делаем для включения русских детей в латышское общество и культуру больше, чем министерства и агентства».
Министерство образования и науки говорит родителям-активистам, что обеспечение школ учителями — дело самоуправлений, а там, в свою очередь, кивают на школьную администрацию. В прошлом году Латвийский университет выпустил только 6 учителей латышского языка. Эта специальность – прямой путь в госуправление в области образования, утверждает Клюкин. «В моей школе проходила практику и хорошо себя зарекомендовала студентка третьего курса латышской филологии в ЛУ. Я предложил ей уже на четвертом взять ее на работу. Она сказала, что вряд ли согласится, потому что ей уже предложили работу в одном из государственных агентств».
Не помогает и Агентство латышского языка, при котором, по идее, есть курсы для учителей по билингвальному образованию. Рейтере их посещает, но не видит в них смысла: «Темы, актуальные для учителей, преподающие по программе lat2, куда-то исчезают, — объясняет она, — и мы обсуждаем проблемы только на уровне латышских школ. Мы спрашиваем: а как это можно объяснить русскому ребенку? И тогда на нас смотрят удивленно: ах, ну да».
Иной выход видит проректор Латвийского университета профессор Ина Друвиете: «Мы отказались от системы подготовки учителей латышского языка как иностранного и второго. Наша цель – подготовить универсальных педагогов, которые могут преподавать латышский как его носителям, так и говорящим на других языках, а также как иностранный, поскольку есть спрос на его преподавание за границей. Они будут ориентироваться по обстоятельствам. Эти преобразования должны дать результат очень скоро. Я не вижу, как иначе мотивировать людей выполнять за ту же зарплату значительно более тяжелую работу и нести большую ответственность в нынешних условиях, когда молодежь неохотно осваивает профессию учителя».
Елена Осипович, мама пятиклассницы Алисы, предполагает, что изменить ситуацию поможет смена подхода. «Я сама ходила на курсы латышского языка и понимаю разницу в методике обучения, — объясняет она, — нам давали основы грамматики очень структурированно и тут же отрабатывали знания на практике. Кроме того, детей нужно заставить говорить, как это делают в маленьких группах, которые посещает дочь. Для разговорных упражнений можно было бы выделить отдельное занятие».
Елена считает, что проблемы в освоении языка происходят из-за раскола между общинами: в ее окружении люди общаются на латышском очень редко и вполне могут без него обойтись.
*Имена изменены, номер школы женщина тоже попросила не называть, чтобы не провоцировать хейтеров.
Читайте дальше: Из 10 самых неуспевающих школ Риги только одна — латышская. Почему?
Первая версия | Вторая версия | Третья версия | Четвертая версия | Главное | Проект
